Красотка 13 - Лиз Коли

Энджи, меня просто распирало от гордости – и за тебя, и за то, что ты сделала. И ты наконец это поняла тем вечером, когда, сидя на кровати, втирала лечебную мазь в свои натруженные мышцы: ты сама смогла открыть ворота для Болтушки, по собственной воле, а потом вернула ее обратно в свое подсознание. Я тебе больше не нужна. Ты смогла справиться с этой работой. Меня уволили.

В этот момент твое сердце затрепетало от радости и ты ощутила прилив сил. Ты даже не заметила, как я ушла, как я исчезла, соединившись с единым целым, которым мы все вскоре станем.

– Что с тобой случилось? – спросила Кейт, когда Энджи на следующее утро пришла в школу. Они встретились в раздевалке возле шкафчиков, в которых ученики хранили свои вещи. – Ты выглядишь просто великолепно.

– О, благодарю за комплимент! – сказала Энджи. – А почему это тебя так удивляет? Ты думала, что у меня будет жуткий вид?

– Мне сказали, что ты простудилась и лежишь дома. Я тебе не звонила, чтобы не беспокоить. Но, похоже, ты совершенно здорова, – заметила Кейт, вытаскивая из своего шкафчика два толстых учебника.

– Ну, если так, то я могу притвориться больной, – сказала Энджи и, похлопав себя по груди, сделала вид, что кашляет.

Бросив на нее скептический взгляд, Кейт спросила:

– Так что с тобой на самом деле случилось? Пряталась от журналистов или решила устроить себе дополнительные каникулы в кругу семьи?

Энджи засмеялась.

– Ничего подобного. Я общалась со своими двойниками, занималась домашним хозяйством и ремонтом, – сказала она.

– Что, черт возьми, все это значит? – Возмущенная Кейт толкнула плечом ее рюкзак.

Энджи схватила учебник истории и захлопнула свой шкафчик.

– В основном сплошной гипноз и визуализация, а еще беседы со своими двойниками. Мы обсуждаем возможность объединения. Все это гораздо сложнее, чем может показаться.

Фыркнув, Кейт двинулась по коридору, взяв довольно быстрый темп.

– А я и не думала, что это легко, черт возьми! – сказала она. – Уж очень все в твоей жизни запутано.

– Однако я надеюсь, что и на моей улице будет праздник и я тоже увижу свет в конце длинного тоннеля.

– Или рассвет после темной ночи.

Энджи прыснула.

– Да, что-то вроде этого. Репортеры уже не дежурят возле школы? – спросила она.

– В пятницу они наконец потеряли терпение и смотали удочки. Слава богу, что в эти праздничные дни у всех было много разных дел и почти никто не смотрел новости. Эй, здесь я вынуждена тебя покинуть. Увидимся за обедом, – сказала Кейт, нырнув в класс, где у нее должен был начаться урок испанского.

Сеансы психотерапии занимали не целый день, и Энджи успевала выполнять домашние задания, пока не ходила в школу. Так что когда она снова стала ходить на занятия, у нее не возникло проблем ни с одним из предметов. Некоторые учителя спрашивали, как она себя чувствует, имея в виду ее простуду, и она отвечала, что уже окончательно выздоровела.

Энджи со страхом (не то чтобы она очень боялась, так, слегка побаивалась) ждала обеденного перерыва. Раздумывая над тем, как ей вести себя с Грегом и Лив, она поняла, что лучше всего будет, если она сделает вид, что ничего не случилось. Если, конечно, они позволят ей так себя вести. Но нет, она сможет за себя постоять и выдержит это испытание. По сравнению с тем, что ей пришлось пережить, их мелкие пакости – просто пустяк. Вопрос в том, не помешают ли они ей сделать то, что она хочет.

В конце первого дня она поняла, что, пожалуй, не помешают. Во время обеденного перерыва ей удалось остаться незамеченной, совместных мероприятий у них не было, и поэтому Энджи решила, что все обойдется. Однако она поняла, что ошиблась, когда услышала, как ее окликнули по имени, и, обернувшись, увидела, что к ней бежит Лив.

– Значит, ты вернулась, – сказала Лив, решив сразу начать с главного, а не ходить вокруг да около.

– А ты думала, что я перейду в другую школу? – отозвалась Энджи. – И не надейся.

Лив состроила недовольную гримасу.

– Если ты думаешь, что…

Однако Энджи перебила ее.

– Лив, прежде чем ты скажешь что-нибудь, я хотела бы перед тобой извиниться за то, что клеилась к твоему парню. Это было глупо и довольно мерзко с моей стороны. Я была немного не в себе, – пояснила она, и в ее словах не было ни капли лжи. – Уверяю тебя, что такое больше никогда не повторится.

Лив попятилась, на ее лице застыло странное выражение.

– Почему? – спросила она. – Что тебя в нем не устраивает?

О господи!

– Все устраивает. Просто он не тот парень, который мне нужен, – ответила Энджи. – Я не знаю, о чем я думала, когда затевала все это.

Лив только хмыкнула. Она, по всей видимости, раздумывала над тем, какую выгоду может извлечь из того, что Энджи перед ней извинилась.

– Разве я тебе не говорила то же самое?

– У тебя просто не было такой возможности. На второй день после моего возвращения ты перестала со мной разговаривать, помнишь?

– Это ты перестала со мной разговаривать, – парировала Лив.

Правильно. Что она могла сказать? Правду?

– Мне кажется, что я виновата…

Лив не дала ей договорить:

– Знаешь, я сразу же почувствовала это. В смысле, что между вами все еще есть какая-то «химия», что вас по-прежнему тянет друг к другу, – сказала она.

– Это только физическое влечение, – сказала Энджи. – Было и уже прошло. А что касается чувств, то их вообще не было. Ему всегда нравилась только ты, – заверила она Лив и мысленно добавила: «Не знаю, хорошо это или плохо». – Я не хотела ссориться с тобой.

– Правда? – Лив передернула плечами. – Он тоже мне это говорил, но я не поверила ему. Ты же знаешь этих парней: они всегда говорят то, что хочет услышать девушка.

«Мне ли не знать об этом!» – подумала Энджи и сказала:

– Да, они такие. Но в данном случае он не обманул тебя. Он всегда принадлежал тебе, Ливви.

Пожалуйста, забирай его.

Губы Ливви растянулись в самодовольной улыбке.

– Ладно. Значит, мы все выяснили, – сказала она. – Пока. Думаю, еще увидимся.

Она пошла на парковку, на ходу подпрыгивая от радости. Энджи увидела, что она направилась прямо к машине Грега. Сев в нее, она заключила Грега в объятия, демонстрируя всем, что у них близкие отношения, хотя на территории школы это было запрещено. Что ж, следовало признать, что получилось это достаточно убедительно.

Энджи пыталась понять, что она сама чувствует. Сожалеет о том, что у них с Грегом ничего не вышло? Может быть, ревнует его? Ничего подобного!

Глава 15

Объединение

– Готова? – спросила доктор Грант.

– Наверное, – ответила Энджи.

Они уже сделали с хижиной все что могли: покрасили стены, отремонтировали крыльцо. Однако внутрь не заходили. По крайней мере, Энджи не могла открыть дверь и заглянуть внутрь. Она даже не могла зайти за угол и посмотреть, существуют ли вообще три остальные стены.

– Смотри на свет. Смотри на свет и расслабься. Снова вернись туда, на место встречи. Как оно выглядит?

– Здесь красиво и светло. Все готово для встречи, – сказала Энджи.

Яркое солнце освещало красные и оранжевые цветы. Желтые перила сверкали в утренней росе. В углу стояла метла, однако сметать уже было нечего, если не считать, конечно, стен между девочками.

– Кто-нибудь уже пришел? – Голос доктора Грант доносился откуда-то издалека.

Энджи снова огляделась. Болтушка стояла, опершись на перила крыльца. На ней был костюм для верховой езды. Точнее, его миниатюрная копия.

Энджи пришлось громко кричать, чтобы ее слышала доктор.

– Только Болтушка. Мне кажется, что сегодня тот самый день. Судя по всему, она готова пойти дальше.

– А ты?

Энджи задумалась. Это как раз то, что они строили, – единство. Будет ли она по-прежнему чувствовать себя самой собой? Ангела и Маленькую женушку довольно быстро стерли, и они не успели поделиться с Энджи тем, что знали и умели. Сейчас все будет совершенно по-другому.

Энджи протянула руки к Болтушке, и девочка, застенчиво улыбнувшись, шагнула к ней. Энджи обняла ее.

– Нас никто больше не обидит, – пообещала она. – И тебе больше незачем оберегать меня – мы будем защищать друг друга и заботиться друг о друге. Договорились?

Малышка подняла лицо к солнцу. Подул ветер, растрепав ее золотистые волосы, и одна прядь прилипла к ее губам. Энджи осторожно убрала эту прядь и почувствовала, как кто-то коснулся ее губ. Это были ее собственные волосы, и она сама была этой маленькой девочкой, и девочка была ею. Каждая из них была самой собой, и в то же время они были единым целым. Они стояли, освещенные лучами утреннего солнца, слушая, как на лугу поют птицы, трогая капли росы на перилах крыльца десятью, а не двадцатью пальцами.